Жан Ануй - Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта]

Жанетта. У меня будут морщины! Я стану старой. Про нас скажут: «Вот двое стариков!». И когда он умрет, я умру вслед за ним на другой же день.

Люсьен (опускается рядом с ними на диван, ворчит устало). Умереть! Умереть… Умереть не хитро. Начинай-ка жить. Это не так занятно, но зато более длительно.

Жанетта. Ты говоришь все это для того, чтобы помешать нам жить.

Люсьен (неожиданно усталым голосом). Да нет же, чтобы помешать вам умереть, дура! все ты путаешь!

Наступает короткое молчание. Они сидят все рядышком, глядя перед собой.

Жанетта (мягко, уступчиво). Ты ненавидишь любовь. Но женщины, которых ты знал, это еще не все. Ты же не встречал настоящих. Есть такие, которые любят всеми силами души и навсегда. Ты знаешь хоть одну такую? Если она есть, значит, и я смогу быть такой.

Люсьен. У меня никогда не было ее адреса.

Жанетта. А та, на картинке, о которой ты рассказывал, она любила?

Люсьен. Жена Пэта?

Жанетта. Не знаю… Да. Что она сказала, поразив себя мечом раньше мужа, чтобы придать ему храбрости?

Люсьен. Нон долет. Не больно.

Жанетта (повторяет). Нон долет. И это значило, что она его любила — Нон долет?

Люсьен. Да, несомненно.

Жанетта (встает). Ну, если только это…

Люсьен. Куда ты?

Жанетта. Снять платье.

Исчезает на лестнице.

Люсьен (когда они остаются одни). Я вам сказал все, что знал сам. Я ввел вас в курс моего небольшого опыта. Теперь, старина, может быть, стоит вам самому разобраться во всем?

Наверху слышен звук разбитого стекла.

Люсьен (поднимает голову). Что еще затеяла эта дуреха? Она бьет стекла?

Через мгновение появляется Жанетта в белом платье, вся бледная. Протягивает окровавленную руку. Кровь бьет из широкого пореза.

Жанетта. Нате. Это не больно. Я уже забыла, как она говорит это по-латыни.

Мужчины вскакивают. После мгновенного оцепенения Фредерик бросается к ней, перевязывает рану своим носовым платком, целует ее.

Фредерик (срывающимся голосом). Жанетта, любовь моя… Простите. Я буду верить. Я буду верить вам всегда!

Они обнимаются. Люсьен воздевает руки к небу.

Люсьен. Прекрасно! Если они теперь начнут резать себе руки, что прикажете им отвечать?

В этот момент открывается дверь, ветер врывается в комнату, лампа почти гаснет. На пороге в нерешительности стоит старый почтальон.

Почтальон (тихо). Детки, детки!

Люсьен (бросается к нему, крича). Для меня, почтальон?

Почтальон. Нет, парнишка! Твой отец послал сказать, чтобы ты бежал в деревню за фельдшерицей. У них там большой переполох: твоя сестра что-то там выпила. Они думают, она отравилась.

Фредерик отрывается от Жанетты, Люсьен оборачивается к нему.

Люсьен. Возвращайтесь. Я возьму повозку Азариаса и привезу врача.

Фредерик медлит.

Люсьен. Поспешите! Яд на этот раз настоящий.

Он уходит, уводя за собой Фредерика. Почтальон следует за ними, оставив дверь широко открытой. Наступает долгое молчание. Жанетта одна, стоит неподвижно, в белом платье, крепко сжав руки. Вдруг она поворачивает голову, смотрит в темноту и говорит:

Жанетта. Теперь ты можешь войти.

На пороге появляется тень. Виден силуэт мужчины в плаще, с которого ручьями течет вода.

В ту минуту, когда он медленно входит в комнату, занавес падает.

Та же декорация, что и в первом акте. Прошла неделя. Время — послеобеденное. Фредерик лежит на диване, обхватив руками голову. Отец расхаживает по комнате, бросая на него враждебные взгляды. Входит Люсьен, отец бросается к нему.

Отец. Повозка здесь?

Люсьен. Да.

Отец. Хорошо. (Отводит Люсьена немного в сторону). Не скрою от тебя, мне ничуть не жаль, что они наконец-то проваливают. Парень гостит у нас неделю, и ни разу рта не раскрыл. Нет, я старой школы — вежливость в первую очередь. Моя невеста могла бы лежать на смертном одре, но хороший тон прежде всего — я поддерживал бы разговор. А этот ни в какую.

Люсьен. Ну, у тебя разговор поддерживается сам собой.

Отец. Юлия чуть не умерла? Ладно! Но со вчерашнего дня она вне опасности. Я думал — теперь он разговорится. По-прежнему ничего!

Люсьен (мягко). Но для него-то, может быть, опасность еще не миновала.

Отец. Я очень рад, что они сматываются. Я определенно предпочитаю беседовать сам с собой. По крайней мере знаешь, что к чему. (Издалека доносятся звуки музыки. Неожиданно вскрикивает). Да прекрати ты эту музыку!

Люсьен. Не могу.

Отец. Я выгляжу спокойным, но я на пределе.

Блаженно разваливается в кресле и зажигает сигару. Люсьен подходит к Фредерику.

Люсьен. Правду сказать, этот номер с музыкой не слишком-то деликатен. Вы, очевидно, в курсе, но по логике вещей мы не должны были бы его слышать, потому что замок слишком далеко. Она, по-видимому, распорядилась поместить оркестр на окраине парка для полной уверенности, что мы его услышим. Это, должно быть, роскошная свадьба. У решетки парка стоят пять «ситроенов». Господин Азариас имеет большие связи.

Отец (из кресла). Подумать только, даже приглашения на свадьбу не прислали! (Помолчав, равнодушным голосом). Как ты думаешь, где они заказали обед?

Люсьен. У Вирона.

Отец (презрительно). Пфф! Как банально! Кнели из щуки, бараний бок, пулярдки. Все известно наперед, точно я сижу за столом!

Люсьен. Так на что же ты жалуешься?

Отец. На поступок.

Люсьен. Его ты тоже переваришь.

Отец. Никогда. Я добрый малый, но злопамятен, как слон. Я не прощаю. Меня считают простофилей, я молчу. Пройдет пятьдесят лет, и я рассчитаюсь со своим погонщиком. (После паузы). Сыры, мороженое, шампанское. Этот человек знает одно единственное меню. Если бы они снизошли до того, чтобы посоветоваться со мной, я сказал бы: идите к Тома. В этой округе один только Тома может угостить как должно. Яйца-мимозы, омар по-термидорски, фаршированная лопатка!.. Это великолепно! Это был бы обед!

Люсьен. Но ведь для тебя-то было бы все едино.

Отец (уязвлено). Это правильно. (После паузы). Как ты думаешь, мог бы я его одеть, если бы они меня пригласили?

Люсьен. Что именно?

Отец. Мой сюртук.

Люсьен. Конечно.

Отец. Ну, много чести для них. Я ведь знался с отцом этого Азариаса.

Люсьен. А теперь он знается с твоей дочерью. Вы квиты.

Отец. Ты все издеваешься. А у меня вот где это сидит (Показывает на лоб. Музыка становится громче, он встает и кричит). Прекрати же эту музыку!

Люсьен. Поди и прекрати ее сам.

Отец. Не дождутся! Пусть неделю играют — я неделю буду глухим! Музыканты устанут раньше, чем я. Как ты думаешь, во что им обходится такой оркестр каждый день? Их по меньшей мере шесть. Если прикинуть по сотне франков на человека, подсчитай сам, во что им влетит эта милая шуточка.

Уходит в сад.

Люсьен (обращаясь к Фредерику). Все дело в том, что она хотела, чтобы мы услышали ее свадьбу: Юлия в своей постели, мамаша на кухне, и вся деревня в придачу. Колокольного звона утром ей показалось мало, вот она и посадила скрипачишек в кустах. Она их всех там должна ненавидеть, но я представляю ее на этом празднике. Она их заставит плясать до утра. Она их загонит в нашу честь.

Фредерик. Юлия собирается встать. Через час мы уедем.

Люсьен. Мы постараемся ее оповестить. Может быть, мы получим благодаря этому немного покоя. Полагаю, что эти потоки гармонии предназначаются специально вам.

Фредерик. Возможно.

Люсьен. Она хочет быть твердо уверенной, что вам будет больно одновременно с ней. Она обожает вас, эта девчушка. Вы обратили внимание, как мило она порезала себе руку? Вот ведь! Не помню, как это говорилось по-латыни. Но это было великолепное представление!